Жил-был художник.
Не сказать, чтобы очень талантливый, но что-то в нём такое было, что отличало его от других художников, его друзей. А был он мечтателем и фантазёром. На его картинах было много таинственного и непостижимого. Правда, многое было непостижимо даже ему самому, да и другим, видимо, тоже, поэтому картины его продавались плохо, и частенько художнику приходилось голодать.
И вот однажды, как это бывает только в сказке, наш художник вдруг получил наследство от родственника, которого и не знал совсем. Наследство небольшое, но пришлось очень кстати. Оно давало возможность хоть какое-то время, не думая о хлебе насущном, предаваться творчеству и…разговорам о высоком и таинственном.
Помимо денег, наследство включало ещё и картину. А картина эта была весьма странной, но от этого не делалась менее прекрасной. Изображала она кромешную темноту, в которой еле различался неясный прозрачный силуэт женщины. Хорошо видны были только руки. И руки эти писал когда-то настоящий мастер.
Они были, словно живые, даже во сто раз лучше живых, ибо ни у одной женщины художник не видел таких красивых, таких изящных и таких совершенных рук. Они будто светились даже тогда, когда в комнате не горел свет, их хотелось потрогать, погладить, пожать и покрыть поцелуями.
Наш художник настолько восхищался своим неожиданным наследством, что ни утром, ни вечером не забывал прикоснуться губами к нарисованным пальцам. Порой ему даже казалось, что они отвечали ему лёгким трепетом. Постепенно, он уже и часа не мог прожить, не взглянув на картину.
И вот однажды, в сочельник, возратившись после очередной дружеской пирушки, одной из тех, где еды было мало, зато много – жжёнки и абсента, наш друг, ещё окутанный зелёным облаком и дымкой рассказов о таинственном, пал на колени перед картиной и воскликнул:
«Готов отдать часть своей крови, лишь бы эти руки стали живыми!» И, представьте, этим он не ограничился, а, взяв большой нож, сделал на пальце надрез и капнул своей кровью на полотно.
После этого ритуала он, конечно, уснул, а проснулся от лёгкого прикосновения. Открыв глаза, художник сначала не увидел ничего, только явно чувствовал, что его обнимают,, но потом с ужасом(пары абсента уже улетучились) увидел, что его ласкает пара прекрасных рук, принадлежащих почти невидимому, прозрачному силуэту.
Художник окоченел от страха, тогда руки стали растирать его ладони, стараясь вернуть в них тепло.
Они так нежно дотрагивались до его тела, что наш герой потихоньку успокоился и стал даже получать удовольствие от этой необычной ласки.(В конце концов, он сам того пожелал).
А когда ласки стали совсем смелыми, он решил, что окончательно счастлив, тем более, что вместо силуэта можно было представить любую, самую невероятную красавицу – блондинку, брюнетку, рыжую…
читать дальшеС тех пор руки с портрета «поселились» в каморке художника, которую они старались сделать как можно более уютной и красивой. Они неустанно прибирали, вытрали пыль, начищали, шили какие-то салфетки и подушечки-думки.
Иногда они ненадолго исчезали, а возвращались с милыми безделушками, которые забавляли художника, а порой и искренне восхищали его. Кроме того, руки готовили вкусную еду, так что ему не приходилось ломать голову – что бы съесть на ужин Хотя, припасы, из которых всё это стряпалось, всё так же оставались скудными.
И, чтобы заработать даже жалкие гроши, художнику приходилось работать. Хотя, честно говоря, заказами его не баловали. Но, как-то он всё же получил предложение изобразить «нечто в лунном свете». Правда, заказчик оказался слишком уж прихотлив и всё требовал, чтобы лунный свет выглядел, как настоящий.
Часами художник простаивал у мольберта, силясь «поймать» именно тот тон и оттенок. Глаза его уже слипались, а кисть готова была упасть, когда её вдруг подхватила одна из рук, которые обнимали живописца за плечи.
Рука смешала в палитре пару-тройку красок, поднесла кисть к холсту… Несколько мазков, и пейзаж вдруг ожил и засветился такими живыми цветами, что художник даже отступил на шаг.
Что и говорить о том, что картина привела в восхищение заказчика и всех тех, кому он показал своё приобретение.
Заказы посыпались на художника, как град. Он только и успевал сделать набросок для одной из картин, как надо было браться за другую.
Хорошо, что ему помогали Руки, иначе он бы не справился!
Художник начинал писать очередной заказной шедевр, а Руки его заканчивали. Иногда, он позволял им самим нарисовать картину от начала до конца. А со временем это становилось всё чаще, и чаще…
Художник разбогател, переехал в большой и светлый дом, завёл прислугу, кухарок, так что Рукам оставалось только писать полотна, пока наш герой выполнял навалившиеся откуда ни возьмись многочисленные светские обязанности.
Всё чаще он заставал Руки как-то грустно скрещенными, теребящими платок, нервно потирающими пальцы. Но никогда не забывал перед сном запечатлеть на них поцелуй, хотя, бывало, уже отказывался от ласк.
Сказка и так получилась слишком длинной, так что спешу вас обрадовать, что дело идёт к финалу.
И вот, наконец, наступил момент, когда художник, пришедший откуда-то в крайнем раздражении, отмахнулся от протянутого Руками согретого халата и , завалившись в кровать прямо в выходном костюме, в ответ на робкую ласку, довольно грубо оттолкнул Руку, даже слегка оцарапав её своей огромной печаткой.
Руки отпрянули, сжались и долго не приближались к художнику, и только, когда он уснул, сначала нежно провели по щеке пальцами и вдруг, словно оцепенели, сняв с его плеча длинный белокурый волос.
В последний раз тонкие пальцы пробежались по волосам, коснулись приоткрытых во сне губ художника и, наконец, сомкнулись на его шее.
И, разумеется, никто так и не мог понять, что модного в этом сезоне живописца задушил не случайный грабитель, а руки, изображённые на старинной картине, прислонённой к стене.